Повезло - Лиза О`Нил

Мимо проехала машина. Джордан постарался различить модель и номера. Не местная, цепи нет. Синяя. Конечно, ублюдок мог поменять средство передвижения, но лучше уж придерживаться своей паранойи.

Да и такая ли уж это паранойя?

Чуть подвинувшись, Джордан заметил по ту сторону улицы другую машину – серебристый «таурус». Какой-то служебный фургон, хотя логотип не разобрать. Он хотел присмотреться, но тут же обернулся на резкий звук.

Треснула ветка, Финн залаял как безумный и кинулся к зарослям азалии. Джордан услышал, как кто-то побежал в противоположном направлении, и рванул за трусом.

Однако тут Финн взвизгнул от боли, и пришлось вернуться.

Низко пригнувшись, держа пистолет наготове, Джордан прыгнул за азалии.

– Финн, да ты издеваешься! – Пес бессовестно сидел и обнюхивал пустую консервную банку. Джордан посмотрел на этикетку. – Колбаски по-венски? Рад узнать, насколько же ты меня ценишь.

Еще раз напоследок глянув через плечо, он убрал пистолет и забросил банку подальше.

Потрепав пса по загривку, Джордан задумался.

Кто бы за ним ни следил, он – или она – решил сбежать. Может, неожиданно для себя увидел оружие. Потому и решил отвлечь пса, бросив банку в кусты.

Джордан прошел к зарослям фотинии и увидел по другую сторону переполненный мусорный бак. А когда присел – заметил на сухой земле отпечаток ботинка. Судя по размеру, мужского.

Выпрямившись, Джордан посмотрел в сторону, откуда слышал шаги. Может, он все придумал. Вдруг это просто какой-то подросток ошивался поблизости и испугался поведения Джордана. Или бродяга. Или мелкий жулик. Да кто угодно. Однако он привык верить своим инстинктам, поэтому достал сотовый и схватил Финна за ошейник, пока пес не полез носом в грязь.

– Сидеть.

Не хватало еще испортить улику.

Джордан набрал номер Чипа Коулмена:

– Детектив, если вы не заняты, я бы хотел кое-что вам показать.

Глава 21

– Привет, красавица. – Эва изумленно моргнула, когда на церковную скамейку рядом с ней опустился Джордан и кивнул, указывая на дрожащие огоньки свечей: – Твои тут есть?

– Э… – Она посмотрела на нишу со статуей Девы Марии. – Одна за мою маму.

Еще одна – за отца, чтобы ему хватило сил принять наказание и выступить на суде против брата. И еще одна – за себя, с просьбой помочь разобраться в том хаосе, в который превратилась ее жизнь.

Учитывая, что виновник большей части хаоса только что плюхнулся рядом, пожалуй, высшие силы поняли Эву неправильно.

– Прости. – Джордан обнял ее. – Мне жаль, что ты ее потеряла. Ты никогда не рассказывала, как она умерла.

– Она… – Смущенная вопросом и присутствием Джордана, Эва развернулась и посмотрела ему в глаза. – Слушай, не хочу показаться грубой, но что ты тут делаешь?

– Захотел тебя увидеть.

– Это церковь.

Он склонил голову набок:

– И раз я не католик, мне тут не рады?

– Что? Я… нет. Не глупи.

– Хорошо, – кивнул Джордан. – Не стану, если ты не будешь. Это церковь, Эва, и похоже, она является частью твоей жизни. Если ты вдруг забыла наш разговор, напомню: мне интересна твоя жизнь и за пределами спальни.

– Иисусе. – Эва зажмурилась и виновато глянула в сторону алтаря. – Извини, я хотела сказать, ну надо же. Может, выйдем и поговорим? Если останусь здесь, то навлеку на себя гнев божий.

Напоенный ароматами вечерний воздух охладил ее пылающие щеки. Глупости какие. Будто их с Джорданом застукали обжимающимися в нефе. Однако укоризненное лицо сестры Марии Катерины по-прежнему стояло перед глазами, словно Эва только вчера покинула церковно-приходскую школу, и поэтому теперь она невольно держалась от Джордана на расстоянии вытянутой руки.

Пока ему не надоело, и он не обнял ее за талию.

– Прекрасная ночь, – заметил Джордан, подводя Эву к фонтану на площади Лафайетт.

Хрустальные струи сверкали в свете фонарей, а тепло его руки согревало спину. От Джордана так вкусно пахло – мылом и мужчиной, – что смущение сменилось чистым удовольствием. Сдавшись, Эва положила голову ему на грудь и тут же оказалась в крепких объятиях.

– Я скучал по тебе эти два дня. – Джордан поцеловал ее в макушку.

Удовольствие окрасилось угрызениями совести. Эва видела пресс-конференцию, знала, что тем утром Джордан был расстроен, но слишком трусила, чтобы предложить ему выговориться. В общем-то, она сомневалась, чтобы он с ней разоткровенничался. И в глубине души Эва знала, что в одном Джордан прав: невзирая на его слова и поступки, ей все равно не верилось, будто между ними есть нечто большее, чем просто секс.

Будто такой мужчина может всерьез о ней заботиться и захочет остаться.

Наверное, в этом-то все и дело. Ей никогда не встречался подобный мужчина.

– Я видела тебя по телевизору.

– А. – Джордан напрягся. – Не самая любимая часть моей работы.

– Ты был расстроен, когда уходил утром, и я поняла… Позже я поняла, что тебе, видимо, позвонили и сообщили о самоубийстве того мужчины. Не стану расспрашивать о деталях, просто хочу сказать: мне жаль, что это так тебя тревожит – очередная смерть или то, что ты не успел добиться правосудия, неважно.

Отступив, Джордан обхватил ее лицо ладонями:

– Я уже говорил, что без ума от тебя?

– Вроде что-то такое упоминал.

Он завладел губами Эвы и целовал до тех пор, пока у нее голова не закружилась.

– Меня тревожит и то, и другое. Вообще многое в этом деле не дает мне покоя. – Джордан погладил ее пальцем по щеке. – Большинство людей сказало бы, мол, я должен радоваться, что тот ублюдок сдох.

Не понаслышке зная, что может насочинять большинство людей, Эва развернулась и пошла вдоль фонтана. Ее отражение дрожало на водной глади.

– Если он и правда убил тех женщин и сотворил с ними то, что писали в газетах, обществу явно будет лучше без него. Но… – Она оглянулась через плечо. – Репортер сказал, мол, обвиняемый кровью написал на стене просьбу его простить.

– Так и есть.

– Может, он был болен. – Эва подумала об отце, о том, как он сорвался из-за горя. – Думаю, есть разница между поступком больного и злым умыслом. Не то что я такая доброхотка и ищу ему оправдания, но как по мне, люди не видят серых зон. Для них существует только черное и белое – и иногда они правы. Однако в промежутке есть множество теней. Надо лишь присмотреться.

Джордан поднял бровь:

– Это очень… либеральная позиция, хотя я с тобой согласен. Как прокурор я вынужден присматриваться к ним больше, чем кто-либо захотел бы. Но ты права. Думаю, Элайджа Фуллер был болен. А вот тот, кто убил тех женщин – злодей.